Глава 8.
Путь Ильича
Набитый жертвенными цыганами трейлер еще только пересекал кольцевую дорогу, а мертвое тело Варфоломея Трубника уже было упаковано в большой целлофановый мешок. Такие мешки в Объединенной Германии используют для выноса мусора. Мешок достаточно габаритный, очень прочный, и имеет специальную петлю, чтобы его можно было подцепить крюком. У нас такие мешки идут под картофель.
Двое немых в азиатских халатах прямо на путях между двумя товарными вагонами раздели Варфоломея Ивановича. С него сняли часы, сняли министерский серый плащ, сняли костюм, сняли отполированные штиблеты фирмы «драйв». С него сняли абсолютно все. Тонкие сухие пальцы азиата оторвали от руки даже серебряный кружок антиникотинового пластыря. Бедняга, по всей вероятности перед смертью он хотел бросить курить. Все вещи, включая носки, были предложены мне. Я отказался, и вещи отдали Фросе. Никто не захотел возиться с барахлом.
Не то чтобы у меня голова кружилась, или хотелось спать, но во всем теле появилась какая-то излишняя расслабленность, и в мыслях пропала четкость. В двадцать семь лет первая бессонная ночь проходит без потерь, но все-таки не семнадцать, вторая ночь дается уже с трудом. А это была именно вторая ночь, предыдущую я бездарно потратил на три ящика пива и какой-то дурацкий, тягучий разговор.
Пока лейтенант мочился возле колеса, а Фрося заводила часы отца и примеряла его пиджак, я, стоя над упакованным в целлофан телом, почему-то с тоской подумал, что все-таки коммунисты правы в своей классовой ярости, что Россия пережила новый качественный скачок, и началось новое головокружительное падение вниз.
«Не нужно пугаться. Это возвращаются старые дремучие времена, – сказал я себе. – Ведь только в старые дремучие времена, в эпоху вассального средневековья личные вещи покойного переходили к его палачу».
При помощи зажигалки азиаты ловко заварили шов на мешке. Целлофан натянулся и мятым стеклом облепил лицо мертвеца. Знакомые строгие черты в полутьме показались мне величественными. Лицо Варфоломея Трубника было полно достоинства.
– Ну, и куда его теперь? – не удержался я. – Все-таки закопаем?
– Ни в коем случае.
Хитро мне подмигнув, лейтенант застегнул ширинку и сделал знак азиатам. Те подняли тело и опять безмолвно зашагали по шпалам.
– Вы что его, в канализации утопить хотите? Кремировать в топке? У вас здесь где-нибудь, наверное, паровоз припрятан?
– Тоже нет. – Лейтенант шел первым, и перед собой я видел только его коротко подстриженный затылок. – Да не беспокойтесь вы, Сергей Варфоломеевич, – сказал он. – Все будет по высшему разряду.
Только теперь я заметил, что ни дежурного по станции, ни проститутки нет рядом, они незаметно отстали. Я вертел головой. Глухое, дикое место. Здесь, на запасных путях среди побитых товарных вагонов, растекшегося дегтя и заржавевших стрелок, где даже в темноте можно было заметить, как шевелится между шпал ядовитая молодая трава, убить человека проще, чем в дремучем лесу. Лейтенант шел, отмахивая рукой, не оборачивался, но я помнил, что у него в кобуре заряженный пистолет.
Но хуже было другое. Я прислушивался и не мог понять, откуда исходит странный звук.
«У них же забастовка, – подумал я. – Первые поезда пойдут только в середине дня. Откуда же это позвякивание в проводах, откуда вибрация в рельсах? Ветер? Да нет никакого ветра. – Я даже поднял вверх наслюнявленный палец, проверяя. – Нет. Может быть бомжи? Так ведь не видно никаких бомжей? Может быть здесь живут бездомные собаки?»
Наконец гнилые доски вагонов остались позади и пошли бесконечные нефтяные составы. Черные жирные цистерны как четки, выпавшие из гигантской руки, – бесконечная вереница не пристегнутых ни к чему вагонов. Я напрасно испугался. Лейтенант держал слово, и скоро стало понятно, что забрались мы в эту глушь лишь затем, чтобы похоронить Варфоломея Трубника.
– Здесь. – Лейтенант остановился и указал на цистерну. – Будем загружать.
– Она что, полная? – удивился я.
– Они все полные. Сволочи! На заправке семь рублей литр. А этим бензином можно весь город неделю поить, – и он обвел тяжелым взглядом тысячи вагонов, замерших вокруг нас. – В этой конкретно нефть. В остальных дизельное. Девяносто шестой хрен найдешь здесь. Никифор Иваныч неделю с ведром ходил. Не нашел.
Оказавшись перед фактом, перед черной нефтяной цистерной на стальных колесах, я вдруг догадался, как именно поступят с телом отца. Догадался, но сразу отмел идиотскую догадку. Сколько об этом писали, я был уверен – утка, я был совершено убежден, что авторы просто озлобленные шизофреники, и теперь, убедившись своими глазами, не сразу поверил. Путь Ильича действительно существовал.
Первая информация о том что тело Ульянова-Ленина больше не покоится в мавзолее, что его вывезли дипломатической почтой под видом скончавшегося от инфаркта французского повара, прошла в желтой прессе еще в девяносто первом, сразу после августовского путча. В статье утверждалось, что нашего Ильича продали за три миллиона долларов в одну из частных коллекций, где он составил компанию нескольким египетским мумиям, а повара зарыли на кладбище под Москвой.
Но тогда все мгновенно разъяснилось. Открыли было приостановленный по поводу планового ремонта московской гробницы доступ к телу, и через Красную площадь опять потянулись скорбные очереди любопытных.
Ленин на месте. Не у всех, конечно, нашлось время сходить и прикоснуться взглядом к светлейшим мощам, но телевиденье мгновенно заполнило брешь, и Вождь Мирового Пролетариата появился на экране. Упакованный в идеально пошитый костюм Владимир Ульянов, как и положено, покоился на своем твердом ложе под пуленепробиваемым стеклом.
Подлинность мумии подкреплялась скандальным разоблачением. Тогда же всей стране стало известно, что Ленин лежит в мавзолее не весь, не целиком, что череп его пуст, впрочем, как и черепа египетских фараонов, мозг же великого человека, поделенный на тридцать шесть тысяч срезов, покоится за бронированными дверями специального научно-исследовательского института. Всплыло, что правого полушария вообще в голове Ульянова-Ленина не нашлось, а срезы левой половинки мозга были вставлены в специальные металлические рамки. Срезы мозга походили на бабочек, и в совокупности великий ум напоминал теперь гигантский гербарий.
Все-таки азиаты-могильщики были не совсем на одно лицо, присмотревшись к каждому из них повнимательнее, я нашел индивидуальные черты. Один был повыше и посуше, другой, когда безмолвно открывал рот, показывал металлические зубы. По знаку лейтенанта тот, что был посуше, ловко вскарабкался по металлической скользкой лесенке и вскрыл цистерну.
Заскрипела тяжелая крышка. Все стихло. Тело Варфоломея Трубника подцепили проволочным крюком и втянули наверх. Подталкивая снизу бывшего члена российского парламента, упакованного в целлофановый мешок, азиат-могильщик звонко щелкал своими вставными зубами.
«Ну конечно, – подумал я. – Путь Ильича... - Все-таки хотелось спать, и собственные, отстраненные мысли деревянно постукивали в голове. – Конечно, двойников перевозили в цистернах с нефтью...»
Вторая волна публикаций пришлась на сентябрь-октябрь девяносто третьего. В одной из статей, которую я теперь неожиданно хорошо припомнил, говорилось о том, что в коммерческой операции «русская мумия» принимали участие лучшие бальзамировщики России, и в мавзолее давно уже лежит грамотно забальзамированный двойник. Там же утверждалось, что тело Ленина не только продали безумному коллекционеру, а что продавали его уже не однократно.
Из трехсот пятидесяти семи современных двойников Ульянова-Ленина, были отобраны двадцать два действительно имеющие сходство с вождем, и на протяжении только трех лет все они пропали. Ростовская тусовка Ильичей, на долю которой пришлась львиная доля исчезновений, даже опубликовала в местной ультраправой газете групповое открытое письмо генеральному прокурору. Но по всей вероятности прокурор письма этого так и не читал.
По версии одного из журналистов, подписавшего свою статью псевдонимом Кротик, двойников умерщвляли и переправляли в Варшаву, а уж оттуда тела разбредались дальше по миру, по разным адресам. На планете немало очень богатых людей, желающих заполучить в свою частную коллекцию подобную диковинку.
Само выражение «Путь Ильича» принадлежало этому самому Кротику. По его мнению работала тщательно отлаженная организация, в которую входили несколько дипломатов, уголовники, бальзамировщики, работники правоохранительных органов и железнодорожники. Когда поступал очередной заказ из-за рубежа, по специальным картотекам подбирался двойник. Этого человека убивали, бальзамировали, упаковывали в мешок, и погрузив в нефтяную цистерну отправляли малой скоростью.
«За сходство с великими нужно платить», - утверждал в своей статье Кротик. - Двойник великого человека - это судьба, а не призвание, и уж тем более не профессия».
По мнению того же Кротика, вся операция «русская мумия» была чистой воды обманом, потому что Владимир Ленин был заменен на двойника еще в шестьдесят втором году Никитой Хрущевым. В душе мистик Никита Сергеевич, провоцируя политическую оттепель, тайно перезахоронил вождя мирового пролетариата, хотя и без мозга. Так что, вероятнее всего, драгоценная мумия покоится теперь где-то в Санкт-Петербурге на Волковом кладбище и если поискать как следует среди надгробий, то наверное можно найти скромный обелиск с надписью «В. Ульянов. Мир праху его».
Черный лоснящийся бок нефтяной цистерны находился не более, чем в сорока сантиметрах от моего лица. Я задирал голову и с неожиданным благоговением смотрел, как мертвое тело вползает наверх. Я даже затаил дыхание. И вдруг спросил чужим голосом:
– Если не секрет, лейтенант, скажите, вы лично...
Деревянный мой язык не смог закончить, но лейтенанта вопрос ничуть не смутил.
– Секрет, Сергей Варфоломеевич. Секрет. Если вам скажут, что я девятерых оформил, а двух Ильичей собственной рукой отправил, так вы не верьте. Обычная практика.
– В каком смысле, обычная?
Похожее на большую экзотическую рыбу тело Варфоломея Трубника, наконец, въехало наверх, проволочный крюк был отброшен, он лязгнул о рельсу прямо у моих ног. Я опустил глаза и вдруг увидел, как отскочила пуговка от кобуры на поясе лейтенанта. На мгновение я оцепенел, перед глазами мелькнуло возможное будущее. Оно пронеслось как сон. В общем-то это и был сон, на мгновение спутавший мое зрение и слух. Серое лицо лейтенанта, его тупая улыбка. Щелчок затвора. Пуля и звенящий мрак. Потом тело мое подцепили все тем же крюком и отправили в цистерну. Все это было так реально, зримо, я даже ощутил на губах вкус нефти, но все это было лишь бесплотным видением.
Глянув ему в лицо, я увидел, что лейтенант действительно улыбнулся, вероятно, угадал мой страх. Он подмигнул мне хитро и вытянул пальцами из кобуры маленький целлофановый пакетик с бело-красной раздавленной каплей внутри.
– Лови!
Целлофановый блик мелькнул в воздухе, и желтая рука азиата поймала пакетик. Коротенький всплеск – звук такой, будто размякший сухарь плюхнулся в тарелку с супом, и интимная часть тела Варфоломея Трубника обрела вечный покой. Потом неприятный шорох, это тощие руки азиата уже толкали мешок с трупом в распахнутый люк.
– Вы что думаете, только фараонами и Ульяновыми торгуют. – В голосе лейтенанта была плохо скрываемая усмешка. – Торгуют всем, что стоит и бегает. Вот я вам скажу, был у меня сосед, ну вылитый товарищ Ким Ир Сен. Пошел бедняга как-то пивка попить и уже никогда не вернулся.
– Думаете, убили? – Все-таки язык слушался меня неважно. – Думаете вашего соседа тоже мумифицировали?
– А кому он живой интересен? Ну скажи?
Опять звякнули назойливо над головой провода. Лейтенант поправил фуражку. С мягким плеском труп провалился в цистерну, и за ним тотчас была закрыта черная крышка.
– Сколько он живой стоит-то? – отнимая руку от козырька, серьезно сказал лейтенант. – Ничего!
Позже, присутствуя на похоронах и целуя отца в накрашенные губы, я был поражен. От покойного совсем не пахло нефтью. Только может быть черные тонкие каемочки вокруг мертвых глаз могли рассказать о долгом путешествии до Варшавы и обратно. Хотя обратно тело доставили уже на самолете.
rus 
deu 
вернуться к предыдущей
читать
следующую