37
Неожиданный порыв ветра наполнил белый шелковый зонтик. Даша вскрикнула, и зонтик, выскочив из ее руки, взвился вверх. По угасающей поверхности моря прыгали еще последние солнечные блики. Ник наклонился и подобрал зонтик. Он вопросительно смотрел на девушку. Он больше не смотрел в мутнеющую, уже засеянную звездами небесную даль. Две головы – голова Арчила и голова Ли – не были различимы, оба слишком хорошо умели плавать.
– Тебе не нравится? – спросила Даша. Она присела на песок, раскидав вокруг шелковые юбки, сняла с ноги белую туфлю и высыпала в ладонь тонкой струйкой песчинки и гальку.
– Нравится! – сказал Ник, втыкая зонтик рядом с собой и тоже присаживаясь на песок. – Я люблю маскарад. Вы, Дарья Петровна, чрезвычайно эффектны в свадебном наряде в подобном месте в подобный час, но по-моему, резко не хватает рояля.
– Чего не хватает? – она развязала ленточку, сняла шляпку и повернулась к нему спиной. – Расстегни, пожалуйста.
– Зачем? – спросил Ник.
– Сейчас будем купаться, – объяснила Наташа, симметрично поворачиваясь к нему спиной с другой стороны. – Арчик уплыл с твоей мамочкой, а нам нужно расстегнуть пуговицы на спинках.
Ник расстегивал медленно по одной маленькой белой пуговичке, ему было почему-то холодно.
– Так я все-таки не поняла, чего не хватает? – спросила Дарья Петровна, порывистыми движениями вылезая из своего платья. – Рояля, ты говоришь?
– Вы, вообще-то, откуда, девочки, такие сумасшедшие? – спросил Ник голосом хозяина бетонного дома. – Насколько я понял, из Санкт-Петербурга самого?
– Ну, допустим... Нужен рояль, нужен высокий крутящийся стульчик... – Даша уже совершенно голая входила в воду. Она сложила руки на гуди. – Нужно будет Арчика попросить.
– И он привезет вам рояль?
– А почему бы и нет?
Наташа тоже избавилась от платья и, так же скрестив на груди руки, пошла в воду.
– Он сделает все, что мы попросим... Он наш раб, по крайней мере, до конца сезона...
Они обе поплыли. Брошенные на песок и придавленные камнями шелковые платья раздувались большими пузырями. Туфли валялись одна на другой. Девушки плыли, переговариваясь и смеясь, их смех закружился, зазвенел над темной водой. Ник отвернулся, поискал вокруг себя глазами.
Он подумал, если бы Арчил находился на берегу, то сложил бы здесь небольшой костер. Когда дамы выйдут из пены, им, наверное, захочется согреться.
Черных окон поселка с воды видно не было, но их можно было представить себе за зыбью (собственно, не было видно даже берега, существовало лишь направление). Хозяин бетонного дома плыл рядом, он плыл совершено бесшумно, только дыхание, которое тише плеска раздвигающих воду рук, было где-то совсем рядом.
– Я не верю... – вдруг сказала Ли, переворачиваясь в воде.
– Во что вы не верите? – отозвался как эхо его голос.
– Я не верю, что вам это нравится...
– Что мне нравится?
– Так жить! Вы лжете, не знаю, себе вы лжете или мне, но так не бывает!
Она начала замерзать и разогревалась, ускоряя движения своих рук. Она направлялась к берегу. В темноте, на фоне черно-звездного неба, заплясали живые язычки костра. Кто-то развел огонь. За огнем, казалось, лежало такое же огромное темное пространство, как и за стеной.
Ли отплевывала воду. Ей хотелось уже поскорее выйти на берег, на твердую почву, она вдруг ощутила усталость во всем теле. Но первой из пены выскочила не она, а Дарья Петровна. Голая девица, растопырив театрально тонкие острые пальчики, кинулась к огню, почти окунулась ноготками в пламя.
– Как водичка? – спросил Ник.
– Кайф! Дай полотенце...
Ник вынул из сумки, оставленной Арчилом, одно из полотенец и покрутил его в руках.
– Накинь... Накинь на спину... Накинь, холодно!
Свет костра оттенял ее тощую фигуру. Торчали лопатки. Зубы Даши мелко дробили, помада криво размазалась по скуле. Ник накинул полотенце на спину девицы.
– Благодарю! Это Наташка придумала, с платьями, а Арчик привез, – сказала она, уже весело щелкая зубами. – Были такие большие круглые коробки из розового картона... – она протягивала тонкие пальчики к приплясывающим языкам пламени. – Красиво, да?
– Красиво!
– Ты думаешь, он кто? – она скосила глаза. В глазах отражался костер.
– Кто?
– Арчик. Он, между прочим, офицер КГБ.
– Нет никакого КГБ! – сказал Ник. – Отменили его.
– Ну, я не знаю, чего он там офицер, но – офицер. Самый настоящий, у него на втором этаже, в спальне, форма на плечики подвешена.
Ник посмотрел на воду. Уже недалеко от берега можно было различить две головы – голову матери и голову хозяина дома.
– Нравится тебе?
Девушка отрицательно покачала головой. Вторая девица выбралась из воды. Дарья Петровна вытянула из той же вместительной сумки махровый халат и накинула его.
– А мне нравится, – сказала Наташа, также растираясь полотенцем. – Я чувствую такие взгляды на своей голой спине! Мне нравится, что в любую минуту могут убить!
– Убить?
– Они нас ненавидят! – Наташа зубами не щелкала, и вообще, теперь стало заметно, что она значительно толще своей подруги. – Арчила как грузина ненавидят, а нас – как русских блядей. – Она также облачилась в халат и присела у огня на корточки. Она водила плоскими ладонями прямо в пламени.
В дом вернулись молча. В сумке нашелся халат и для Ли. Темные мягкие полы волочились по песку, такой он был длинный. Арчил одеваться не стал, только сделал несколько быстрых приседаний возле костра, несколько резких бросков руками. Платья, туфли и зонтики бросили у моря. Дарья Петровна объяснила, что барахло утром принесут.
– Здесь за деньги все принесут, – сказала она. – Сволочи! Продадут тебе арбуз, глядя в глаза... Вырежут треугольничек для пробы, а потом тем же ножом и зарежут!..
Им отвели две смежные комнаты во втором этаже. Комнаты были совершенно одинаковые, уже наполовину отделанные. Здесь были шторы на окнах и обои на стенах, но мебели никакой. В одной комнате, правда, стояла кровать, в другой просто постелили на пол одну на другую две перины.
Когда Арчил вышел – по неструганным ступеням легко простучали его шаги, – Ник почему-то встал посреди комнаты, прямо под голой неяркой лампочкой. Он закрыл глаза и молчал.
– Ты что, сын? – спросила Ли.
Ник молчал.
– Ничего не произошло! – сказала Ли строгим голосом и, протянув руку, взяла его за подбородок. – Ну, чего ты, сын? Что ты подумал? – Ник покивал, стряхивая ее руку. – Ты действительно обо мне так думаешь?
– Ма, – сказал он тихим голосом. – Ма, там, в Афоне, меня заперли и хотели убить.. Это было так долго.
Она кончиками пальцев погладила его по голове.
– Может быть ты просто испугался темноты. Помнишь, как было в детстве?.. У маленьких мальчиков всегда очень долго тянется время...
– Ты думаешь, просто детские ощущения?..
Он уже успокоился, он уже перестал ревновать. Но он все еще не открывал глаз. Пальчики Ли бродили по его волосам, и это было очень приятно.
– Давай договоримся, – сказала Ли. – Мы с тобой спасаем твою девушку. Вот что главное. Больше ничего нет.
– Разве это главное?
– Всегда нужно определить направление. Вне зависимости от конечной цели направление нужно видеть.
Она вышла. Комнаты соединялись дверью. Ли закрыла за собой эту дверь, щелкнул маленький засовчик. Было слышно, как она легла. Где-то внизу, в первом этаже, хохотали наперебой пьяные девицы. Ник сел на полу и вынул дневник.
“Сперва меня поразил ее цинизм (уж никак не ожидал в ней подобного), – записал он, – но теперь я только рад.
Мы не догнали Миру в гостинице, — записал он. — Ее увезли прямо из-под носа. Добраться до турбазы, вероятно, можно по берегу... В любом случае мы попробуем довести игру до конца. Мать права, нельзя озабочиваться ни одним вопросом серьезно... Мы должны идти как в шахматной партии. Мы должны идти легко”.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущей
читать
следующую