34
Ли сидела на краешке постели, у ее ног стоял уже собранный рюкзак. Она крутила в пальцах веревку, то завязывая, то опять распуская маленький узел.
– Зачем ты так долго? – спросила она, и в голосе матери не было уверенности. – Ты выяснил что-нибудь? Где ты был столько времени? – пальцы окончательно затянули узел. – Ты меня напугал. Я думала уже...
Ник покивал.
– Ее увезли вчера днем, – он стоял и смотрел на мать. Перед глазами все еще вспыхивали зеркальные лампы нижнего вестибюля. В эту минуту он ненавидел ее. – Когда мы пришли, она была еще здесь. Ее увезли, когда ты стояла под душем, – сказал он после некоторой паузы. – Вчера.
– А сегодня? – спросила Ли. И сразу прибавила скороговоркой: – Где это ты узнал?
Злость прошла. У него было такое ощущение, будто он поднял белую кадку и, взяв ее обеими руками, осторожно поставил на место, он даже представил себе это простое действие и совсем пришел в себя.
« Вообще что ли к женщинам не подходить... – подумал он, нарочно присаживаясь на краешек второй постели напротив матери. – Может быть, она больная какая-нибудь?.. Может быть, она сошла с ума от этой постоянной резни на улицах?.. »
– Да, там какая-то закрытая турбаза, – сказал он мягко. – Нам нужно поспать... Не ночью же ехать...
– Не ночью, – согласилась охотно Ли и сразу прилегла, подобрав под себя свои маленькие красивые ножки. – Давай утром!
Прошел коротенький дождь. Город, когда они вышли из гостиницы (Ник только кивнул в сторону заспанной, заплаканной дежурной), выглядел так, будто был слеплен из сухого осыпающегося серого хлеба. Ни одной машины у гостиницы не оказалось, и пришлось пешком тащиться несколько километров до автовокзала.
Автобус, полупустой, облезлый, когда-то зеленого цвета, с лысой резиной и сломанной передней дверью, был уже наготове. Автобус пригнали и поставили под солнцем будто бы специально для них, специально для того, чтобы они могли продолжать свою игру в спасение. Автобус готов был уже отъехать, когда они вошли в салон и устроились на ободранных сиденьях.
– Я до Эшер без остановки, – объявил в микрофон водитель.
– У турбазы остановите? – спросил Ник.
– Нет! – отозвался микрофон.
– А за отдельную плату?
Ник не видел лица водителя, только седой затылок и полные плечи, затянутые в сырую зеленую ткань. Плечи шевельнулись, автобус задрожал и покатился.
– Вас туда не пропустят, дамочка! – прогудел микрофон. Почему водитель обращался исключительно к Ли, было непонятно, видимо разглядел ее в свое зеркальце. – Опасно там гулять! – пояснил он.
Автобус уже летел с неприятным ревом по совершенно пустому серому шоссе. Перебрасывая на поворотах солнце из левых окон в правые, он подпрыгивал на плохой дороге и, казалось, был готов в любую минуту развалиться на отдельные части.
Ли нашла руку сына и держалась за нее. Рюкзак, поставленный в проходе, свалился и при каждом толчке мягко подскакивал, почему-то вызывая ассоциации с небольшим мертвым телом. Когда автобус вдруг затормозил, пальчики Ли крепко впились в ладонь сына.
Было жарко, пыльно и сонно. Вокруг образовалась давка: много людей, тюков, чемоданов, каких-то плетеных бутылей, много темных лиц... Вокруг стало шумно, запахло потом и гнилыми персиками.
Ник удивился. Автобус был почти до отказа набит. Водитель собирал деньги за проезд, он по-русски ругался матом в микрофон, он был при деле и забыл спросить плату у своих первых пассажиров, а может быть, просто не захотел их тревожить.
Пришлось взять рюкзак на колени. Ник хотел вытащить фотоаппарат, но не стал. Лениво, сквозь нарастающий солнечный жар, он мысленно отмечал возможные фотозарисовки. Он даже придумал название небольшого альбома: « Ноев ковчег, катящийся по дороге. Вид изнутри »
Они вышли на несуществующей остановке. Металлические дверцы захлопнулись за спиной. Ник влез в лямки рюкзака.
– Вы поосторожней здесь, дамочка! – снимая машину с тормоза, сказал в микрофон водитель. За ветровым стеклом лишь на миг мелькнуло его темное совсем молодое лицо. – Здесь дамочкам прогуливаться небезопасно.
Солнце немного смилостивилось, оно гуляло в прозрачных, вдруг налетевших тучках, появился легкий ветерок. Редкие деревья стояли вдоль дороги. Они прошли вперед метров, наверное, сто пятьдесят и только там обнаружили большой указатель. Указатель был выкрашен в зеленый цвет, и на нем было написано:
ТУРБАЗА « УЮТНОЕ » ЧЕТЫРЕ КИЛОМЕТРА.
Стрелочка показывала направление. Под указателем был шлагбаум, и рядом со шлагбаумом прогуливался плохо одетый молодой человек. Этот человек был вооружен карабином.
– Пойдем, ма, – Ник потянул ее за руку. – Пойдем...
Ствол карабина лениво качнулся. Охранник улыбался. У него была выбита половина зубов, у него был небритый подбородок, а из-под расстегнутой белой рубашки выбивалась клочьями светлая шерсть. Почему-то было понятно, что, во-первых, карабин заряжен боевыми, а во-вторых, этому парню доставит удовольствие пристрелить двух туристов на дороге.
“Он даже не стал вступать в объяснения с этой неизвестно откуда появившейся парочкой, – записал потом Ник в своем дневнике, – просто поднял ствол и этим стволом указал направление дальше по основной дороге. Щетина на этой морде неприятно пошевелилась, я думаю, это должно было означать улыбку”.
Прозрачные облачка постепенно соединились во что-то более темное, и с неба полилась спасительная вода. Ли не желала показывать усталость и улыбалась. Дождевая вода стекала по ее лицу, лицо снова блестело. Они прошли вперед еще километра полтора. Дождь был ласковый, теплый, он помогал при каждом шаге. Ник приобнял мать за плечи, и плечи ее против обыкновения не дрожали. А еще метров через пятьдесят обнаружился новый поворот. Здесь уже не было никакого шлагбаума, здесь не было никакого охранника, и они легко вошли в деревню.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущей
читать
следующую