Белый предмет с округлыми очертаниями, похожий на новорожденного слоненка со срезанным черепом, или на унитаз с жестяной крышкой
Без всякого сомнения, черная "волга" принадлежала КГБ. Легендарная эта организация окончила свое существование еще до рождения Рашида, но оставила в истории такой след, что даже и в пятом тысячелетии иногда упоминалась.
Если тебя взяли парни в черных костюмах, то должны отвезти либо на Лубянку, либо в Лефортово. Припоминая план Москвы, Рашид был удивлен, что машина, было свернувшая к центру, вдруг изменила направление и на огромной скорости понеслась по Минскому шоссе куда-то в сторону кольцевой.
- Я думал, на Лубянку поедем, - сказал Рашид. - Куда вы меня везете, ребята?
Но никто ему не ответил. Мимо мелькнуло такое знакомое здание мотеля на Минском шоссе. "Волга" проскочила кольцевую, и через несколько минут свернула на военную бетонку.
- Глаза бы ему надо завязать, - сказал с сомнением один из мордоворотов, сидящих в машине.
- Им интересуется сам Дурасов, - отозвался другой. - Пусть смотрит, от полковника Дурасова еще никто не возвращался.
“Полковник Дурасов! - повторил про себя Рашид, - Они везут меня к Дурасову. Если он еще полковник, то это значит я видел его уже позже, там на Луне. Вернувшись откуда-то из прошлого он сказал, что убил меня. За это убийство его и разжаловали. Меня везут в тайную тюрьму КГБ”.
Ощутив неприятный приступ озноба, Рашид инстинктивно потер металлический кружок на своем лбу.
***
С виду зеленый забор и аккуратные домики за ним напоминали обычный ведомственный поселок. Ворота распахнулись. Машина на небольшой скорости прошла между коттеджами и въехала на площадь перед маленьким зданием сельской почты. Рашид заметил, как точно "волга" встала на еле различимый серый квадрат в середине площади.
Водитель что-то пробурчал в микрофон, и квадрат плавно опустился. Это был лифт. За стеклами машины поползли слабо освещенные ярусы подземной тюрьмы. Путь вниз занимал, наверное, столько же времени, сколько понадобилось на путешествие на два века в прошлое.
Камера, куда его поместили, не имела даже двери. Люк на потолке. Мягкий пол. Белая лампа на стене. В высоту камера была полтора метра, не разогнешься. Кровать отсутствовала, но был небольшой столик, унитаз с жестяной новенькой крышкой, книжная полка без книг, ниша, в которой стояла пустая грязная миска, вероятно, через нее подавали узникам пищу, и старинный пластмассовый телефонный аппарат.
Диска на аппарате не было. Рашид снял трубку. В трубке длинный гудок. Ударил кулаком в серую стену, она оказалась, такой же мягкой, как и пол. Он лег на спину и закрыл глаза.
Нужно было подумать. Он положил трубку, а в ушах все еще продолжал звучать телефонный гудок. Рашид расслабился, и за звоном образовались голоса. Множество голосов.
ЛИБ в его голове начал работать. Несколько часов он примерялся, и понял, что хоть и слышит с некоторым усилием чужие мысли, но никак не может в них вмешаться. Он мог узнать все, что пожелает, и не мог ничего изменить.
***
Он лежал на спине, сложив на груди руки. Он находился глубоко под землей, в камере секретной тюрьмы КГБ СССР, и постепенно за несколько часов из обрывков чужих мыслей и разговоров уяснил свое положение.
Оказалось, что спецподразделение "Темп", возникшее вскоре после бегства Рашида из середины двадцать первого века, контролировало многие силовые ведомства от середины девятнадцатого до середины сорокового века. Особенную власть и права секретная группировка получила во второй половине двадцатого.
"Темп" прекрасно вписался в структуры немецкого гестапо и в американскую службу ЦРУ. Но особое влияние полковник Михаил Дурасов, возглавляющий подразделение, приобрел, конечно, здесь, в России.
В основном "Темп" специализировался на политическом сыске во времени, и практически не вмешивался в местную политику. Иногда он содействовал в выигрыше какого-нибудь сражения, иногда в обмен на услуги давал необходимую информацию.
Полковник Михаил Дурасов был здесь личностью совершенно загадочной и вездесущей. Его не смели ослушаться, любой его приказ выполнялся моментально, точно и беспрекословно.
Без особого труда прочитав мысли нескольких офицеров из своего родного времени, теперь дислоцирующихся здесь, Рашид Измаил понял, каким образом его так легко захватили.
Конечно же, его предал Иван Куравский. Оказалось, что Дурасов был хорошо осведомлен о готовящемся побеге. Он вызвал к себе Куравского и предложил ему сделку. Молодой ученый доставляет Рашида в двадцатый век, где власть Дурасова никем не ограничена, и где он сможет наконец расправиться с беглецом, а взамен предатель получает возможность бежать в далекое прошлое и спрятаться там.
Измаил Кински ни за что бы не согласился на потерю автора формулы, и действовать можно было лишь в обход интересов Всемирного Банка.
"Можно было сразу догадаться, - думал, лежа на полу, Рашид. Меня предупреждали. Он был слишком, слишком молод, этот Иван Куравский. Слишком молодой! Он солгал мне, он никогда до сих пор не наведывался в прошлое. Только теперь он там. Наслаждается жизнью!
Рашид хорошо представил себе, как молодые люди сошли с коляски, как слуги вынесли и расставили этюдник. Как Наташа неподвижно замерла среди поля, а Куравский, поглядывая на нее жадными блестящими глазами, тоненькой кисточкой рисует портрет на холсте. Рисует, чтобы потом крепостной художник перенес образ прекрасной пастушки на фарфоровую тарелку.
- Негодяй! Негодяй! - Рашид не удержался и ударил кулаком по мягкому полу. - Мерзавец! Но, конечно, я сам виноват, нельзя же быть столь наивным".
Желая выяснить, какая судьба постигла его женщин, Рашид Измаил мысленно вышел из тюрьмы и стал планомерно обследовать больницы города. Через некоторое время он нашел искомое. Но, увы, обе женщины уже сидели в точно такой же черной "волге", как та, что привезла его сюда. КГБ уже добрался до них.
***
Кабинет, куда его привели под конвоем, отличался от кабинета на Луне отсутствием окна. Здесь точно также плавали клочья черного дыма, здесь стоял точно такой же письменный стол, а на стене вместо белого прямоугольника был портрет. Незнакомое немолодое лицо с густыми бровями.
Рука полковника взяла табак из железной коробочки и, немного помяв его, высыпала на середину желтой бумажки.
- Присаживайтесь, - сказал он, не отрываясь от своего занятия. - Это наша последняя с вами встреча, Рашид Аристархович, и незачем изображать из себя мученика.
- Мне не кажется, что эта встреча последняя!
- Да, согласен. Мы здорово запутались во времени. Мы можем еще столкнуться.
- Можно задать вопрос?
- Почему же нет? Спрашивайте о чем хотите, Рашид Аристархович. Хотя, я не вижу в этом особой необходимости. Ведь сейчас вы легко можете прочитать мои мысли.
Он резко поднял голову и взглянул на Рашида.
- Почему вы так ненавидите меня? - спросил Рашид, и не думая садиться на стул. - Почему не убили меня раньше? Ведь я столько раз был в вашей власти? Зачем вам нужна была вся эта дикая комедия с предательствами и побегами, ведь погибли тысячи невинных людей.
- Это уже два вопроса, - сказал, закуривая только что свернутую сигаретку, хозяин кабинета. - Но я с удовольствием отвечу на оба. Видите ли, Рашид Аристархович, я слишком долго гонялся за вами и по идее давно должен был к вам привязаться и полюбить. Но, увы, - он шумно выдохнул дым. - Не случилось. Не полюбил. Я хочу уничтожить вас, потому что вы самый мерзкий, самый противный, самый беспринципный и жестокий из известных мне людей. Вы помогли тасилийцам справиться земным десантом, а это можно понимать только как измену Родине. Вам на лоб приклеили металлопластырь, помогающий даже законченным шизофреникам вернуться в разум, но вы продолжали ненавидеть своих соотечественников. Вы не пожалели своих жен. - Дурасов не повышал голоса, но похоже это давалось ему с трудом. - Мы повесили ваш портрет на доске: "разыскивается опасный преступник, убийца женщин", но и это вас не остановило. И самое большое ваше преступление...
Он закашлял, и Рашид вставил одно слово:
- Какое же?
- Вы все время обращаетесь к Ахану, - вместе с кашлем крикнул полковник. - А ведь вы сами его придумали, этого Ахана. И если бы только для себя.
Он сделал очень длинную паузу. Но Рашид Измаил больше не стал перебивать своего следователя. Пусть выскажется. Рашид только внимательно следил за мыслью хозяина кабинета, поражаясь изощренной жестокости его слов.
- Миллионы, десятки миллионов людей были введены в заблуждение вашим наркотическим бредом, - продолжал полковник, - когда лежа на полосатом диване вы накурились травки.
В бессознательном состоянии вы, Рашид Аристархович, воспользовались хронобассейном тасилийцев. Не выходя из наркотического дурмана вы оказались в десятом веке. Вы не сумели даже припомнить своего имени, но это не помешало вам назваться там пастухом Дионисием и проповедовать.
- Не нужно порочить имя пророка Дионисия, - сказал Рашид Измаил и, не желая смотреть в возбужденное лицо следователя, уставился в пол. - Не нужно! Убейте лучше меня! Не нужно этого говорить.
- Может быть вы действительно не ведаете, что совершили, - вздохнул Дурасов. - Но ваше тело до сих пор лежит под спудом мраморной плиты, и на плите выбит золотом ваш профиль. Вы ввели сотни миллионов в заблуждение. Вы заставили этих людей молиться несуществующему богу! Надеюсь, теперь понятно, почему я хочу уничтожить вас. Вы спрашиваете, зачем все эти гонки во времени, зачем все эти ненужные жертвы? Ликвидация преступника номер один - цель моей жизни. Но только здесь, в конце двадцатого века я обладаю достаточной властью, чтобы вас расстрелять. В другие времена Измаил Кински почему-то настаивает на том, чтобы сохранить вам жизнь и только изолировать от общества, а я считаю - вы опасны для общества, и должны быть уничтожены. Здесь нет власти Всемирного Банка, и я, наконец, завершу дело.
Михаил Дурасов замолчал и нервным движением затушил в пепельнице свою сигарету.
- Но вы же просили прощения, - сказал Рашид Измаил, разглядывая собственные ноги, все еще обутые в ботинки лунного заключенного.
- Не помню такого, - слабым голосом отозвался Дурасов. - Впрочем, я допускаю, что после того как, наконец, ликвидирую вас, мне захочется попросить прощения у какой-нибудь вашей же более ранней временной ипостаси.
- Вас разжалуют за самоуправство?
- Вполне допускаю и такую возможность. Но поймите, Рашид Аристархович, и это меня не остановит, - он протягивал Рашиду портсигар. - Возьмите сигаретку. Это последняя в вашей жизни. Покурите, вы же знаете, у меня всегда отменный лунный табачок.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущей
читать
следующую