54
Удар был такой, что земля под ногами покачнулась. Все вокруг заволокло дымом. Ник понял: сбили вертолет. Он присел на корточки и упер мокрые от пота ладони в сухую короткую траву. Море шумело сбоку. Мимо пробежали двое вооруженных боевиков. Ник повернул голову и увидел, как еще двое боевиков снимают с огня большой чан и, взявшись с двух сторон за толстую палку, пытаются унести недоваренную баранину в направлении противоположном взрыву. Метрах в двадцати один из них сделал неестественное движение вперед и повалился лицом вниз, его догнала пуля. Жирное месиво выплеснулось на траву. Звука выстрелов Ник сначала не слышал, хотя со всею ясностью он видел, как пули дырявят натянутый брезент ближайшей палатки.
– Началось! – сказал громким хриплым шепотом парень, только что сфотографированный для обложки журнала « Советский воин » . – Теперь поиграем! – он махнул рукой и, пригибаясь, побежал в сторону окопчика. – Пошли, пошли, корреспондент! – он обернулся и наставил на Ника свой автомат. – Пошли со мной, пофотографируем!
Вслед за парнем Ник пробежал метров сто и прыгнул вниз в окоп. Выглянул сразу. Рядом большие кирзовые сапоги топтали остатки костра. Пристроившись поудобнее, Ник проверил аппарат, оставалось еще семь кадров, но он все равно хотел снять крупным планом именно эти сапоги.
– Бабы где? – неожиданно заорал обладатель сапог. – Баб тащи!
Только потом, наверное, несколько месяцев спустя, Ник понял, что он кричал все это по-русски.
– Тащи!.. Их... Твою мать!..
Полог палатки, где были спрятаны женщины, распахнулся.
« Живой щит? – подумал Ник. – Совсем не похоже... »
Женщин выталкивали под солнце и пули. Они неловко прикрывались руками, щурились на невыносимый яркий свет, кричали, пытались садиться на траву, но их тут же поднимали ударами сапог. Женщин оказалось пять. Ник взвел затвор. Двух женщин из пятерых он знал. Он знал девочку из гостиницы, и еще одно лицо оказалось знакомым. Дарья Петровна, в отличие от остальных, стояла прямо и будто смотрела в объектив. Она выделялась.
Сапоги разбросали угли.
« Получается, что война вовсе не мешает торговле, – от этой мысли на одно мгновение к горлу подступила тошнота, так, будто не выдохнув, глотнул сладкой чачи. – Получается, что абхазы запросто продают женщин своим врагам... Как скот продают этому Тенгизу на пушечное мясо!.. Чтобы веселее воевать было! »
Ник смотрел теперь только через оптику. Искажение помогало неучастию, укрупненные детали казались ненастоящими. У Дарьи Петровны сохранялось на удивление свежее выражение лица. По всей вероятности, она, так же как и остальные женщины, была захвачена продавцами живого товара.
« Жива значит, – прицеливаясь объективом, отметил Ник. – Сейчас умрет... »
– Давай, раздевайся догола! – рявкнул по-русски все тот же боевик. – Скидай одежку!
Ствол карабина ткнул Дарью Петровну в неприкрытую грудь. Девушка повернула голову, посмотрела удивленными глазами. Наверное, она уже успела сойти с ума. Не понимая, чего от нее хотят, Дарья Петровна осторожно присела, делая неловкий реверанс.
Вокруг все быстро менялось. Вероятно, атака была неожиданной, и теперь, спохватившись, боевики пытались хоть как-то переориентироваться. В окоп втащили орудие, и Ник был вынужден сменить свою позицию. Он присел на корточки и наблюдал. Вокруг орудия крутилось человек пять, но действия их были какими-то бестолковыми, никак они не могли его зарядить.
– Зачем это, раздеваться? – долетел сквозь шум голос Дарьи Петровны. Ник выглянул из окопа. Девушка дернула плечами и попятилась от наставленного в упор ствола. – Я не буду!
Ник подавал снаряды. Чтобы не раздавить, он подвинул зачехленный фотоаппарат на спину. Пленка кончилась, фотоаппарат не представлял ценности. Нужно было вытащить и сохранить только кассету, но не нашлось секунды, чтобы ее вынуть. Орудие вздрагивало и откатывалось при каждом выстреле, снаряды были очень тяжелыми и холодными. Потом в оружии что-то заело, и бессмысленный грохот прекратился.
Ник совершенно оглох, только звон в ушах, больше ничего. Двое боевиков валялись на дне окопчика, один еще шевелился, а еще трое с автоматами открыли беспорядочную стрельбу. Нападающие шли со стороны моря. Чтобы спасти свою жизнь, следовало выползти из окопа и попробовать бежать. Но Ник не собирался никуда бежать. Он ждал.
– Ну, ты чего? – оборачиваясь и утирая пот, спросил знакомый парень. Голоса не слышно, но можно прочесть по губам. – Возьми автомат!
Ник разжал теплые пальцы мертвеца, вынул из них автомат (он знал оружие, по военной подготовке в школьном аттестате стояло твердое « пять » ), переставил на одиночные выстрелы и, опустившись на живот, потянулся и выглянул из окопчика.
Почему-то он ожидал, что все пространство до моря заволокло дымом, и был даже удивлен, когда после безумной пальбы и скользких железных снарядов вдруг открылась светлая утренняя перспектива. Пространство было желто-голубым, и по нему перебегали и падали одиночные фигуры. Ник поднял автомат, приложил приклад к плечу, всмотрелся, закрыл один глаз...
Женщины бежали врассыпную, их раздели донага и выставили вперед. Босые ноги мелькали по короткой травяной подстилке. Голые спины то сгибались, то вдруг выпрямлялись совсем, руки их беспорядочно метались в воздухе.
« Ты, кажется, хотел убить человека? – спросил себя Ник и в ответ услышал только звон. – Теперь можно. Пора. »
Он поискал в прицеле какого-нибудь противника, нашел подходящую, наголо бритую голову. Но передумал, не выстрелил.
« Зачем? Что сделал мне этот бритый? »
Он опять поискал. Вероятно, желая вызвать ярость в противнике, ослепить его этой яростью и заставить быть неосторожным, выгнали на поле голых женщин. Пять голых спин, пять пар бегущих напуганных ног. Развевающиеся по ветру волосы. Ник прикусил губу. Это зрелище не могло оставить равнодушным. За звоном можно было только догадаться, что женщины, выставленные впереди отряда, истошно визжат. Они были уже довольно далеко, когда одна из женщин упала. В падении она повернулась, и Ник узнал Дарью Петровну. Рот девушки был неприятно разинут.
« Теперь! – сказал он себе совсем спокойно. – Теперь! Один раз... Потом я никогда не буду... Теперь и один раз... »
Легко он поймал в прицел дергающиеся на бегу торчащие голые лопатки и осторожно, затаив дыхание, надавил спуск. Девушка из гостиницы оступилась и полетела лицом вперед. Ник облизал губы, ему передавалось постепенно царящее вокруг бешенство боя.
Парень, лежащий рядом с ним, ткнулся головой в землю. Краем глаза заметив это, Ник понял, что в окопчике он остался живой один.
– Еще раз! – крикнул он. – Еще раз!
При каждом следующем попадании ярость вокруг возрастала, и Ник чувствовал это изменение, как изменение температуры. Один раз он промахнулся, но еще две пули нашли цель. Он стрелял в своих женщин, больше ни о чем не думая, в возрастающем ужасе и восторге. Бил одиночными патронами.
Последней жертве он выстрелил в голову. Потом сполз на дно окопчика, вынул из аппарата кассету, сунул в нагрудный карман, отшвырнул аппарат, лег на спину и закрыл глаза.
« Я сделал это... – сказал он себе сквозь затихающий звон. – Я управляю! »
rus 
deu 
вернуться
к предыдущей
читать
следующую