27
Возле самой пещеры Ли потеряла левую босоножку. Кувыркаясь, желтая туфелька покатилась в маленьком обвале и застряла под ними внизу – яркая точка между зеленых валунов.
– Ты права, – сказал Ник, поддерживая Ли под локоть. Рассматривая босоножку, она наклонялась, рискуя упасть. – По святым местам всегда лучше босиком.
В пещере было довольно светло, свет падал через большую круглую отдушину сверху. Спустившись по крутым ступенькам, вырубленным в скале, они оказались перед подобием каменного стола. Здесь лежали и стояли маленькие бумажные иконки. Кто-то приходил в эту пещеру, приносил и ставил свечи. Свечи не горели.
Босиком на камне стоять было холодно, и Ли, балансируя на одной ноге, непроизвольно терла голую подошву, о собственную икру.
– Ну и что? – спросила она и посмотрела на сына.
– Не впечатляет?
– Нет, – она опять потерла ногу об ногу. – Не впечатляет. Ник, кто из апостолов здесь, собственно, жил, ты забыл сказать?
– Прятался он здесь... – сказал Ник. – А кто, не помню... Потом его поймали и убили... Наверное, плохо прятался...
Ли взяла бумажную иконку и повертела. Мокрая бумага. Было тихо, и вдруг в тишине Ник ощутил движение, может быть, только движение воздуха. Он обернулся. Яркий солнечный свет, спускаясь до середины каменной лестницы, лежал неподвижно. Ник зажег спичку, поднес огонек к свече.
– Ты слышал? – шепотом спросила Ли.
– Нет!
Ли тоже повернулась к лестнице.
– Может, пойдем отсюда?..
– Испугалась?
– Не знаю... Пойдем... – она схватила его за руку и потянула. Босая нога укололась о какой-то острый камень. Ли всхлипнула. – Пожалуйста, Ник, пойдем.
– А ты чего больше боишься, ма? – Ник смотрел ей нарочно в глаза. Он даже придержал Ли за затылок, чтобы она не смогла отвернуться. – Духов или людей?
– Просто боюсь! – совсем детским голосом сказала Ли. – Пусти голову... Пойдем, а?
В пещере был странный почти церковный запах, то ли ладан здесь курили недавно, то ли из пистолета стреляли. В воздухе висело густое и сладкое, разлившееся от пола до каменного неровного свода. Парафиновая капля скатилась с зажженной свечи и упала на бумажную иконку. Золотой обод вокруг микроскопического сырого лика заплыл и сморщился. Ник наклонился, почистил его ногтем, ободрал о камень горячий парафин с ногтя.
– Пойдем!
Звук повторился, но теперь он был отчетливым и понятным – сырой и болезненный вздох умирающего человека. В левом темном углу пещеры короткое движение. Ник схватил горящую свечу и кинулся туда. Ли вскрикнула.
– Тихо, ма! – сказал Ник.
У него было такое ощущение, будто снова нырнул, не умея плавать, вниз лицом в густую зелень, цепляясь за железные скобы волнореза. Из-под камня высовывались человеческие пальцы. Пальцы еще двигались, судорога проходила по ним. Ник поднял свечу. В стене было видно место, откуда скатился камень. В полу пещеры в этом месте, вероятно, была выемка, поэтому человека не убило сразу, а только накрыло всего.
– Ма! – Ник нажал обеими руками. – Ма, помоги!
Камень шевельнулся, и когда он шевельнулся, брызнула кровь. Пещеру заполнил кашель. В подпрыгивающем желтом свете лицо лежащего на спине человека показалось расплющенным, но лицо было как раз цело. Расплющено было все остальное. Фиолетовые веки вздрогнули. Больше умирающий не кашлял. Глаза открылись, полные боли, полные страдания. Ник узнал скульптора, хозяина кривого дворца.
– Ты, мальчик?!
Слова, слетевшие с окровавленных губ, были как шорох.
– Что он говорит? – спросила Ли.
Ник склонился к Александру, приблизил ухо к его губам.
– Кто вас так? – спросил он.
– Прошу... – кровь изо рта пошла сильнее, глаза закрылись. – Прошу... Поезжай в Уютное, скажи Арчилу, что меня больше нет.
– Где это? – Ник придвинулся так близко, что мочка уха коснулась раны. Кровь была теплой.
– Деревня под Очамчире.
– Что еще? – спросил Ник.
– Накройте меня камнем! – прошелестело в ответ. – Пусть Арчил его поднимет... Скажи ему!
Ли стояла на верхних ступеньках спиной к пещере, когда Ник, сложив на груди теплые руки скульптора, прилепил свечку к стене. Нажав на камень, он накрыл мертвое тело.
Платье Ли, казалось, горело, сверкало в солнечных лучах. Пальцем босой ноги она ковыряла древнюю ступеньку так, что ноготь на пальце чуть не сломался.
– Я так понимаю, здесь, в Новом Афоне, очень мало грузин, – сказал Ник, выбираясь на поверхность, на тропинку, и увлекая за собой мать. – Похоже, их всех перебили тихо. Кого утопили, кого застрелили... Но ты знаешь, что интересно... – он поймал дрожь в собственных коленях, осознал и прекратил. — Их убивают по одному, в спину. Мне всегда казалось, что здесь принято убивать, глядя в глаза. – Он заглянул в лицо матери, глаза ее были пустыми, плоскими. – Их убивают какие-то мальчишки в белых рубашках... Ты же видела...
– Видела!
Они сначала долго спускались по тропинке, потом сидели на траве молча.
– Я этого не понимаю, – наконец сказала Ли. Она сидела, поджав к подбородку колени. – Такой воздух, такая природа, такое море... Зачем?
– Такая пещера! – сказал Ник.
– Страшно! – сказала Ли и вдруг поднялась на ноги одним легким движением. – Страшно, но наплевать... Где, он сказал, живет его приятель?
– Где-то в деревне, под Очамчире.
– Кажется, мы туда и собирались?
Восстановив в памяти опыт двухлетней давности, Ник решил выйти из заповедника другой дорогой. Двигаясь по верхней тропе, он не смотрел вниз, он вообще ни на что не смотрел. Он погружался все больше в какие-то свои малоосознанные сладкие ассоциации. И будто проснулся, когда Ли положила руку на плечо.
– Смотри, – прошептала она.
Ник увидел внизу, под скалой, двух женщин, купающихся в озере. Голубое стекло воды отражало небо. Ник был поражен. До этой минуты он как бы не понимал до конца происшедшего, а теперь перед глазами оказалась картинка, яркая, как иллюстрация. Толкнуло сердце. Иллюстрация поставила все факты на свои места, поставила в том порядке, как фактам и должно стоять, – почти по алфавиту.
Внизу под тропой, на глине, на зеленой траве, на камнях были разложены черные женские платья. Как при сушке, они были тщательно расправлены и в ярком свете сверху походили на лежащих людей. Каждая деталь отдельно: черный платочек – треугольник на сером фоне, грубые чулки парой. Странные матерчатые фигуры сверху, с тропы, показались знакомыми. В последний раз он видел их во дворе скульптора. Эти женщины стояли рядом с тележкой, а на тележке был каменный балбес.
– Спустимся? – спросил Ник.
Ли отрицательно покачала головой. Чтобы удержать равновесие, Ник оперся ладонью о скалу, и ладонь прорезало болью, как от острой веревки там, в доме, ночью.
Женщина стояла на берегу рядом с голубой неподвижной водой. Ее совершенно голое тело оказалось молодым. Так же, как и Тамара, она из старухи превратилась в красавицу. Она развязывала черный клубок своих волос, стояла, переступая босыми ногами, высоко подняв голову. Вторая женщина была уже в воде, видны были только голова и плечи, сквозь голубую рябь можно было различить большие груди и локти.
По берегу металась собака. Взъерошенная, она двигалась неестественными рывками. Почему-то она не лаяла. Только выпадал из пасти длинный мокрый язык.
– Господи, – сказала Ли, – я не понимаю!..
На берегу сидели два подростка – все те же белые рубашки, все те же черные брючки. Одна винтовка лежала в траве, другая была прислонена к камню так, что черный ствол почти утонул во мху. Мальчики негромко переговаривались, но слов на расстоянии не разобрать. Потом один из них поднялся на ноги, взял винтовку (винтовка была без штыка) и, сделав несколько ленивых шагов, стволом подтолкнул в спину женщину. Грузинка зло обернулась, сбросила движением руки свои черные волосы, вдруг докатившиеся почти до колен, и вошла в воду.
Собака заурчала, замерла, задрала морду. Ствол винтовки качнулся в ее сторону... Ник не услышал выстрела. Будто вообще звука в эту секунду не было, только легонькое эхо в горах через какой-то интервал, только какое-то далекое мягкое падение. Собака завалилась набок. Она вздрагивала. Шерстяной бок вздувался толчками под солнцем, потом перестал.
– Уйдем отсюда, – очень-очень тихо попросила Ли.
Второй мальчик посмотрел на них снизу, потянулся к своей винтовке, потом почему-то передумал. Он смотрел на воду. На голубом стекле медленно двигались, как два черных неаккуратных шара, две женские головы.
Уже выбравшись из заповедника, уже перешагивая рельсы, Ник услышал два выстрела. Выстрелы коснулись слуха один за другим с маленьким промежутком. Двумя пальцами Ник потер мочку уха. Рельсы под ногами блестели ослепительно, в них вытягивалось солнце. Охранник у туннеля спал, прислонившись спиной к скале. Он спал стоя. Ник посмотрел на свои пальцы. На пальцах была багровая сухая пыль.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущей
читать
следующую