P.S . (автора)
В дополнение к альбому с фресками я обнаружил и еще одно послание Рашида - желтый рулон папируса. Тот самый, что был составлен Пророком прежде, чем он смело вставил ногу в стремя слетевшего с неба белого коня и на глазах у кричащей толпы канул в небеса. Папирус этот, несмотря на документированную свою древность, не был отнесен к особо ценным письменным доказательствам бытия Ахана или Аллаха (точное правописание этого слова в надписи на могиле так и не было установлено), во времена рыцарей он был вывезен в Европу, после чего несколько столетий хранился в одном из Дрезденских музеев, просто под стеклом. Русские солдаты привезли папирус в Москву, где он пролежал еще пятьдесят лет, в пыли запасника Исторического музея и был продан мне нерадивым сторожем за десять американских долларов.
Расшифровка заняла несколько месяцев, но до сих пор я не совсем уверен в точности перевода. Приблизительно последние слова последнего героя вселенной, последнего неизвестного (анонимного) героя звучали так:
Яркие пески пустыни Сахара, оказалось буйно цветут. Кипят молодые тропические джунгли. Мы видим только желтые раскаленные волны и чувствуем на лице зной, тогда как до плодородных пастбищ и белых храмов, спрятавшихся в зеленой гуще деревьев один только шаг. Нас отделяет от них какая-то секунда, какие-то десять тысяч лет, что в некотором смысле меньше чем десять километров по хорошей дороге. Не желая видеть смертельной пустоты истребления, я и не вижу ее. В этом желании и спрятан парадокс минувшей и будущей смерти. Моему сердцу близки все будущие кладбища земли, они много ближе чем все кладбища минувшего. В пустыне опять восторжествуют деревья и травы, почему же мы всегда стоим на песке и смотрим только на миражи. В понимание будущих кладбищ нужно войти как в мираж, ощупать надгробие, положить цветы и только после этого мы сможем напиться из вечного источника скорби, той влаги что называем обыкновенной водой. Нужно понять, что жизнь это строка, а смерть точка. Что жизнь - это многосложный зыбкий мираж, а смерть материальна. За смертью может находиться следующая такая же в теле противоречивая жизнь, может находиться жизнь другая без тела, может вообще ничего не находиться, а случается и полный распад. Только смерть - глоток обыкновенной воды, почва под ногами, то мгновение, когда ты можешь без мысли осознать собственное краткое существование как существование в вечности. Единственное место, где отсутствует противоречие - это кладбище, символ и фигура смерти.
В первую очередь следует поклониться всем кладбищам будущего, если прах прошлого везде внизу у нас под ногами, и мы бесконечно топчем его, наслоенные в толще материков, прах семи прошедших по Земле цивилизаций, то будущий прах, которым мы дышим, вода, которую мы пьем, солнце, на которое смотрим сквозь закопчённое стекло. Будущие погосты это светлый мираж в пустыне - озеро голубой воды. Мы умираем жажды, запутавшись в противоречии жизни, и только вошедши в мираж можем сделать привал, напиться холодным осознанием вечности.
Разглядывая неделями каменные рисунки на плато Тассили-н-Аджер, что находится у основания великий пустыни Сахара, я никак не мог отделаться от мысли, что все эти безыскусные рисунки порой достигающие вершин современной графики, сделаны одним человеком. Их около миллиона, этих изображений: мулы, ослы, кони и верблюды, люди, кое-где странные существа, опрометчиво определенные как пришельцы в скафандрах, и сделаны они на протяжении почти семи тысяч лет. Но одна рука один глаз, одно желание. Если и можно предположить, что какой-то живой человек прожил такой срок, то очень трудно представить себе чтобы подобная жизнь была посвящена примитивной наскальной идиотии. Теперь я знаю: фрески Тассили-н-Аджер - это попытка соединить все будущие смерти со смертями минувшими, попытка протянуть песчаную дорожку от кладбища к кладбищу через великую пустыню нашего сегодняшнего дня.
rus 
deu 
вернуться
к предыдущим